ХРАМ СЕРЫХ МОНАХОВ.
1
... Его уложили в лучшей комнате, которая из-за почти полного от-сутствия в ней мебели, казалась огромной. Она располагалась в од-ной из башен храма, находившейся справа от центральной башни и зала церемоний. Окно комнаты выходило в сад, а двор храма тонул в свежей зелени ив и серебристых тополей, в парке росли клены, ели и сосны.
Из-за плотных штор, занавешивавших окно, в комнату проникало мало света, но в ней был камин. Убранство комнаты было не бога-тым. Из мебели огромный стол слева от окна и кровать у противо-положной стены справа от двери. У камина шкура медведя, зверь не был убит. Монахам и жрецам запрещалось убивать животных или людей, если те не нападали первыми, и этот закон не рушим. Он умер от старости, а шкура была выделана одним из старейших чёрных монахов и отнесена в эту комнату.
Несколько дней он лежал не подвижно и почти не подавал призна-ков жизни. Хелгор уменьшился до размера ящерки и лежал на по-душке, рядом с его бледным лицом, что казалось сейчас белее про-стыни. Энеэль часто сидела у его постели, она же меняла повязки на его правой руке и на ране оставшейся после обряда. Потом раны перестали кровоточить, никто даже не пытался снять с него ла-тунные браслеты, хотя казалось что это достаточно легко.
Время шло, а он всё ещё не приходил в сознание, будто длилась аго-ния, всё это время у его постели сменяли Энеэль либо верховная жрица, либо маленький воспитанник храма Кэрион. Мальчик смот-рел на Кеннонта с благоговейным трепетом и любовью. Жрица с какой-то затаённой тоской и печалью. В его комнате бывали цели-тели и монахи, иногда заглядывали Сельверэ и Вент. Пока в одино-честве его не оставляли даже на ночь. Хелгорио не принимали в расчёт, или просто не замечали, хотя разве можно не заметить свернувшегося в клубок и лежащего на подушке дракона? Он не по-кидал его никогда; и хотя многим казалось, что он спит. Его масля-нисто- чёрные глаза неустанно следили за всем, что происходит в комнате; хотя разве могли причинить вред его хранителю здесь, где находили приют все, кто нуждался в помощи? Видимо, Хелгорио настолько привык никому не верить, и поэтому был на стороже со всеми, кроме тех, кого давно знал, он и с ними был не сильно учтив и доверчив, но всё же...
...Сколько он пролежал так в беспамятстве? Он не знал. Когда он очнулся, за окном лил дождь, и молния озаряла пустую комнату вспышками света. Он очнулся оттого, что услышал раскаты грома и оттого, что замёрз, хотя был тепло укрыт и в камине потрески-вали поленья. С тяжким, но не громким стоном он сделал осто-рожный вдох, и ещё более осторожный выдох. Он почему-то соз-нательно боялся дышать полной грудью. Потом попытался сесть на постели, но голова слишком кружилась, поэтому он ограничился тем, что повернул её. Вспышка молнии осветила комнату голубо-ватым светом, он увидел на подушке, возле своего лица, маленькую «спящую» ящерку. Он был один, не считая Хелгорио, но не известно откуда он помнил или понимал, что до этой ночи его никогда не ос-тавляли одного.
Он не испугался, наверное, потому что разучился бояться ещё за-долго до того как появился на свет. Да и чего было ему бояться, ведь он уже бывал в этой комнате несколько лет назад. Знал он то, что принёс его суда его брат, странник из другого мира, и то что теперь должен чего-то ждать здесь. Чего-то или кого-то? Внезап-но в памяти всплыла фраза, сказанная странным голосом девочки, но голосом жестоким.
« Ровно через 2 года 30 Ханер я вернусь и принесу твоё сердце...»
Он попытался пошевелить правой рукой, но она его не слушалась, тогда он стал осторожно ощупывать себя пальцами левой.
Левая сторона тела была абсолютно целой, если не считать незна-чительных царапин, которые полностью зажили. С правой всё об-стояло куда хуже. Рубец на груди, казался совсем свежим и был ещё мягок, по лицу, у самого глаза, проходил ожог: «Может это был след факела?» Правая рука от плеча до запястья была скрыта по-вязкой.
Он ещё раз попытался сесть, на этот раз быстрым рывком. Тя-жёлая боль впилась в виски и затылок, голова закружилась, но на этот раз он смог себя удержать от того чтоб так и остаться лежать на подушке.
Очередная вспышка света озарила комнату и её не богатое убран-ство, тени заметались по стенам. Хелгорио проснулся и переменив облик встал у изголовья кровати в полный человеческий рост. Хотя Кеннонт понимал, что его хранитель и не спал вовсе, а просто ждал, когда он очнётся.
« Нельхел...» прошелестел он и виновато опустил глаза.
Кеннонт нашёл в себе силы встать и, опираясь на стену, подошёл к столу. Оказалось, что у стола стоит кресло из чёрного дерева.
Хелгор медленно встал за его спиной. Кеннонт бессильно поднял ру-ки и посмотрел на них. Левая была невредима и, кроме, медно-латунного браслета и кольца с гематитом на среднем пальце, на ней ничего не было. Правую руку до запястья покрывала повязка, местами пропитавшаяся темно-вишневой кровью, на запястье был почти такой же браслет (они различались только узором), на сред-нем пальце перстень с горным хрусталём, слишком мелкий, чтобы быть мужским, но слишком грубый, чтобы его носила женщина. На безымянном пальце академическая змейка, из-под которой поблёски-вало серебряное обручальное кольцо.
Кеннонт опустился в кресло и бросил руки на стол. Кольца с какой-то странной лёгкостью соскользнули с его пальцев и, покатившись по столу, застыли на небольшом расстоянии друг от друга, все кроме обручального; при этом браслеты даже не дрогнули. Он опустил глаза и увидел, что кольца разодрали кисть его правой ру-ки, но он не чувствовал боли, он вообще почти не чувствовал ни ка-кой боли, кроме той, что терзала его подсознание. Он ощущал тяжёлый холод там где раньше было его правое сердце, и теперь он знал, что возможно так будет всегда, но холод не мог причинить ему такого беспокойства, которое причиняла пустота, находящая-ся в центре этого холода. Пустота была внутри него, он знал, что сейчас эту пустоту может заполнить только ожидание...
...С бессильным стоном он встал и снова медленно лёг в постель. Он закрыл глаза и прошептал: «Хел, мне нужно поспать ещё не много».
« Спи, сон вернёт тебе силы».
«Нет, силы вернуться ко мне ещё очень ни скоро».
« Только когда падут латунные оковы, но я не знаю, кто сможет их с тебя снять. Кто способен освободить от оков того, кто сам родился для того, чтоб освободить от оков бога?» Прошелестел Хелгорио.
Окончания фразы Кеннонт уже не слышал. Он стал погружаться в тяжёлый омут сна, а гроза за окном всё не затихала, и молнии про-должали озарять комнату. Вот гром затих, и дождь стал моно-тонно стучать по кровле и в стёкла окон. В сером дождливом су-мраке наступал рассвет. Он крепко спал, когда в комнату вошла це-лительница. Это была девушка, лет восемнадцати- двадцати, в длинном бело-сером платье, как у всех жриц храма, перехваченном на талии тканым поясом с бахромой на концах. Она посмотрела на спящего мага, на Хелгорио, который снова принял облик ящерки и, свернувшись клубочком, лежал на столе среди колец. Целительница медленно подошла к столу, осторожно сгребла кольца в кучу и по-додвинула их ближе к его скрытой под крыльями голове. Дракон ла-пой затащил кольца под себя и, что-то прошипел, потом снова спрятал голову под крылья. Она укрыла его куском замши. Потом вновь подошла к постели Кеннонта. Он спал настолько крепко, что не почувствовал даже как маленькие заботливые руки девушки по-правили одеяло и слегка коснулись его лица. Жара у него не было, но лёгкий озноб пробегал по всему телу, и дыхание было не ровным и не глубоким. Девушка тяжело вздохнула, положила левую руку ему на лоб, и прошептала:
«Иштеле ти фей кайми».
Потом провела рукой по его волосам, затем, сделав лёгкий поклон, будто в знак прощания, вышла из комнаты, плотно прикрыв за со-бой дверь.
Кеннонт продолжал спать. Хелгор переменил облик с дракона на человеческую тень и, встав у стола, взял все кольца в ладонь правой руки. Он поднёс зажатые в кулаке украшения к губам, разжал ла-донь, и стал толи дуть на них, толи что-то беззвучно шептать. Его полупрозрачная ладонь переливалась голубовато-белыми искра-ми от этого шуршащего шёпота...
... Гроза за окном совсем стихла, и только капли дождя продолжали стучать по стеклу. Солнце было скрыто серой пеленой облаков, но небо было молочно-белёсым, а не свинцово серым как зимой. Была середина лета, но таких затяжных гроз в Гэльтэ не помнили уже давно, затяжных потому, что к вечеру ненастье разразилось с но-вой силой.
На этот раз Кеннонта разбудила вспышка света. В комнате был полумрак и, красноватые всполохи, от камина, метались по стенам. За столом, спиной к нему, сидела Энэель и тонкой хрустальной па-лочкой играла с Хелгорио. Дракон то хватал конец палочки зубами и лапами, то снова отпускал её. Заслышав его стон, Энэель бросила палочку на стол и обернулась.
« Ты пришёл в себя». Сказала она в пол голоса. Потом встала и, по-дойдя к его кровати, опустилась на колени.
« Сколько прошло времени, Энэ ?» Прошептал Кеннонт.
«Чуть меньше двух месяцев. Ты был очень болен и сейчас ты ещё не совсем здоров».
«Где Рыжик? Это он привёл солдат в Иверонт?»
«Да, он сказал солдатом храма, что с тобой произошло несчастье, не сказал, что конкретно. Но их вели Сэльвер, Калган и Вент ».
« Где он?»
« Сразу как тебя принесли в храм, он не отходил от тебя в течение недели, потом сказал, что должен найти тех кто ещё остался те-бе верен и ушёл. Он вернулся неделю назад, с ним были и другие, все они теперь охраняют храм и ждут твоего выздоровления».
«А Агидель Ринион?»
« Они не нашли Элгурин, брат».
« У кого моё сердце, сестра?» простонал Кеннонт, приподнявшись на подушке.
«Когда ты бредил, ты говорил, что его унесла Нейлис. Ты звал её».
«Значит её возвращения я должен ждать».
« Возможно, хотя вряд ли она прилёт суда, те что бежали из Иве-ронт вместе с ней, потом перебили друг друга, не нашли только те-ла её и её младшей сестры, кажется её звали Намента.
«Да, Намента». Выдохнул он и закашлялся, спазм сдавил ему грудь. Сестра подошла к нему, в руках у неё была маленькая глиняная кружка.
«Пей, это придаст тебе немного сил». Она напоила его, вливая от-вар ему в рот, он пил осторожными мелкими глотками.
«Тебе ещё вредно много разговаривать, и ты должен много спать. Завтра я принесу тебе еду, если ты будешь хотеть есть, а сейчас спи. Иногда за тобой буду ухаживать не я, но только иногда».
«Энэелэ?»
« Что, брат?» Она обернулась уже стоя у двери».
«Попроси Рыжика, пусть пошлёт кого-нибудь отыскать Ньёрт».
«Она уже в храме, Лиалин.»
Его лицо исказила болезненная гримаса, когда Энэель назвала его истинное имя.
« Не надо.-- Прошептал он.— Должно пройти некоторое время. Пусть лучше все в храме зовут меня как нибуть иначе, но только не Ульвинг».
« Хорошо, Кент».
«Если Ньёрт здесь, я хочу увидеть её, как только достаточно ок-репну. Пусть тогда Рыжик пошлёт кого-то и приведёт суда Диа-нору».
«Мать-сову, но зачем?»
« Пока не знаю, но я должен её увидеть».
«Хорошо. Ты должен спать, если хочешь я ещё останусь в комна-те».
«Нет. Пусть здесь будет только Хелгор».
«В академии вряд ли знают все подробности происшедшего, да и ис-кать тебя они могут начать, только если леди Ингарнет им это прикажет. Так что теперь ты сможешь придаваться здесь безмя-тежной жизни».
« Там у меня остался сын». Простонал Кеннонт.
« Но в тоже время, там нет ничего моего. Иди, Энэель, оставь ме-ня. Я должен если не поспать, то хоть что-то решить».
« Ты должен именно спать, Нельхел». Прошелестел Хелгорио.
«И я прослежу за этим. Аллин, вы утомили его».
«Прости, Хелгорио, но я должна была ввести его в курс событий». Сказала Энеэль, она поклонилась и вышла из комнаты.
«Спи, Нельхел». Белый туман сладковатым ароматом заволок ком-нату и, Кеннонт погрузился в сон. Ему ничего не снилось, но так, наверное, было сейчас лучше всего. Слишком много было боли в его изувеченном теле и ещё больше её было в его душе. Он спал, а гроза за окном продолжалась и не было ей конца и края...
...Несколько дней, пока не были сняты повязки с правой руки, он про-вёл в постели. По-прежнему много спал, ел без особого аппетита, не потому что хотел есть, а потому, что было надо.
В храме и его окрестностях редко бывали чужие, а со всеми мона-хами, жрецами, жрицами, Белыми девами и целителями Кеннонт был знаком раньше.
Постепенно он начал погружаться в размерянный ритм жизни Серого храма, участвовать в обрядах он пока не мог, до конца не знал обычаев. Голос его ещё не окреп после лихорадки, что продол-жала вечерами терзать его тело. Одежда, в которую он облачался в храме, была на редкость простой. Брюки из тонкой замши, ряса или рубаха подпоясанная ремнём или поясом, но не в коем случае не свободная, иногда на плечи был накинут плащ. Он не носил почти никаких украшений, кроме кольца с гематитом на здоровой руке и змеи с обручальным на правой, на шее висела цепочка с амулетом Хелгорио, в левом ухе серьга: маленькое колечко с чёрным агатом. Латунные браслеты по-прежнему оставались на его запястьях, ве-черами, когда его одолевала лихорадка, они наливались свинцовой тяжестью. Попробовать снять их никто не решался, а он знал, что сам сделать этого не сможет, по крайней мере пока...
...Время шло, у него появилась новая ученица, пришедшая в Гэльтэ из другого мира. Странная то была девушка. Возникла не известно откуда, они чем-то были похожи с Сельвере -- тоже оборотень с кошачьим обликом.
Он многого не мог ей объяснить и многому пока не мог её научить, был слишком слаб, и всё же она пошла к нему в ученицы. Она не много заполнила пустоту его сердца-души, своей почти дочерней заботой о нём. Он дал ей иное имя, он называл её Шагана – точно не помня, что это имя значит. Она называла его Тогир – на языке её мира это значило Учитель...
...Как-то они сидели в саду у родника, и она впервые спросила его; Почему он никогда не снимает латунных браслетов?
--Это долгая и отнюдь не весёлая история, Шагана.
--Тогир, я же рассказала тебе, почти всё о своём рухнувшем мире, ты поступаешь не честно.
--Если бы это не случилось со мной, возможно мне не пришлось бы скрываться здесь.
--Разве ты здесь от кого-то прячешься? Мне казалось, что ты жи-вёшь в храме, потому что здесь все любят тебя и заботятся о те-бе, ещё твоя сестра говорила о какой-то войне, что идёт в мире, и что все свои раны ты получил в этой войне, но я не слепая. Я вижу – в тебе чего-то не хватает. Ты какой-то надломленный изнутри, может потому что эти браслеты мешают тебе обрести силу? Они красивы, спору нет, но они же злые.
--Злые, а ты думаешь, что твой Учитель может быть только доб-рым и справедливым?!-- Кеннонт сам не заметил как сорвался на хрипловатый крик, он говорил громко и быстро, почти на одном ды-хании, а когда закончил рассказ, опустил глаза и, сцепив пальцы рук, спросил:
--После того, что я тебе рассказал, ты не хочешь отречься от ме-ня? Если, да, то делай это сейчас и уходи, только не оставайся из жалости. Ты знаешь я не выношу, когда меня жалеют.
--Я останусь. Я принесла тебе клятву ученичества и это было моим окончательным решением, что бы я о тебе не узнала.
Он тяжко вздохнул и, посмотрев ей в лицо каким-то странным взглядом, сказал:
--Прости, я кричал на тебя, я просто не заметил как повысил голос.
-- Ничего. – Она улыбнулась.
--Ты не могла бы не надолго оставить меня здесь одного? Мне нуж-но собраться с мыслями, я пытался забыть о том, что рассказал тебе, а теперь, кажется, начинаю понимать, что это не правиль-но.
-- Я пойду к тебе в комнату, поговорю с Хелгорио, можно?
-- Почему нет? – ответил он.
Когда она ушла, он опустился перед родником на колени и, подста-вив ладони под холодную струю, закрыл глаза.
«Всё так странно, Отец. Всё так странно...»
Тишина была ему ответом, уже который раз, только тишина...
…В тот же день он позвал к себе Ньёрт.
--Учитель?
-- Где Агидель Ринион?
--Она осталась в Керанте, и даже когда ты лежал больной, не при-ходила суда.
--Она отреклась?
--Не знаю. Может нам стоит побывать в Керанте. Вы же хотели туда вернуться.
-- Почему ты говоришь мне вы?
--Прости, Учитель.
--Ты обижена на то, что я много времени уделял Шагане, но мне нужно было некоторое время пообщаться с существом, которое не имеет отношение к этому миру.
-- Да, я понимаю.
--Вернуться в Керант сейчас я не могу, я ещё слаб, да и подвергать себя и вас опасности мне боязно, для академии я всё ещё опален, по-сле смерти Императора Ивордта и исчезновения его младшего сы-на, леди Ингарнет ни скоро сможет убедить магистра, что я во всём этом не виновен.
--И сколько же ты будешь, ещё ждать у моря погоды? Прости, Учитель, но здесь слишком тихая жизнь, возможно, тебе сейчас такая и нужна, но я схожу с ума от скуки.
-- Я никого не держу.
--Но тебе же всё таки тоже здесь скучно, и хочется увидеть род-ные места?
--Родные места…-- тихо повторил Кеннонт, и прикрыл глаза.
-- Учитель, давай слетаем туда вдвоём. Захочешь, отыщем Агидель и спросим зачем она так с тобой?
-- Я не могу летать, Ньёрт.
--Ты просто ни разу не пробовал после болезни.
-- Возможно ты и права, но пока на мне эти браслеты, я ничего не могу сделать для людей и магов Керанты.
-- Сними их Учитель.
-- Это должен сделать не я.
-- А кто же?
-- Наверное та у кого находится моё сердце.
-- Но Нейлис исчезла вместе с теми, кто пытался казнить тебя, ходят слухи, что они перебили друг друга.
--Она жива, я чувствую это!
--Ты слишком близко принял то что произошло.
--Возможно, но с магией не поспоришь, каким бы великим магом ты ни был.
-- Хорошо что хоть Хагатрейн успокоился не надолго.
-- Он испугался меня, к счастью не знает каких дел натворили мои же ученики, а академия не позовёт меня назад пока не будет новой угрозы, или пока леди Ингарнет не надоест этот беспредел.
--Так как насчёт полёта в Керант?
--Не сейчас, хотя может быть завтра или после завтра мы поедем в Иверонт, я хочу взглянуть на бывшую столицу Ястребиной импе-рии.
--Поедем?
--На лошадях, возьмём Ветра и Кайру.
-- Нам придётся где-то ночевать, ведь до Иверонта от суда далеко.
-- В развалинах и переночуем, не думаю, что кто-то станет искать меня там, тем более что многие думают, что я всё ещё болен или уже мёртв.
Форум пиратского клан Чёрная Акула